От Дамаска до Газы: израильская доктрина доминирования имеет фатальный недостаток
Последняя атака Израиля на Дамаск была не единичным авиаударом. Это была доктрина в действии. На днях военные самолеты нанесли удары по министерству обороны Сирии, военному штабу и окрестностям президентского дворца. Не вблизи линии фронта или границы, а в центре сирийской столицы. Предлог был неубедительным: якобы попытка защитить друзское меньшинство Сирии. Но не стоит никого обманывать. Речь шла не о защите, а о демонстрации силы и высокомерия. Речь шла не о друзах, которые являются сирийскими арабами и частью национального единства Сирии, а о навязывании давней израильской доктрины региональной фрагментации, которая простирается от залитых кровью руин Газы до целых стран Ближнего Востока.
Площадь Омейядов — это не просто перекресток, это душа Дамаска. Она возвышается как памятник сирийской гордости и арабскому достоинству. На ней красуется Дамасский меч, и она перекликается с наследием Омейядского халифата, некогда простиравшегося от Пиренеев до степей Центральной Азии. Именно на этой площади сирийцы всего восемь месяцев назад праздновали падение шестидесятилетней диктатуры Асада. И именно там, в разгар рабочего дня, Израиль нанес удар, зная, что площадь окружена международными и арабскими телеканалами, и что кадры будут бесконечно транслироваться по спутниковым каналам и в социальных сетях. Это была не просто бомбардировка. Это был акт унижения.
Это был театр, призванный шокировать и сирийцев и напугать арабов. Этот удар был не просто незаконным или аморальным, он был очередным шагом в долгосрочной доктрине, направленной на установление гегемонии Израиля в раздробленном, ослабленном, разделенном регионе.
Это не ново и не реакционно. Это основа стратегии, которой Израиль следует на протяжении десятилетий. После революции в Сирии и падения режима Асада Израиль совершил больше атак на Сирию, чем за все предыдущие десятилетия вместе взятые. Воздушные налеты стали обыденностью, даже банальностью, их цель — нормализовать нарушения, уничтожить суверенитет и подорвать позиции Сирии в регионе. Кстати, министр иностранных дел Израиля Гидеон Саар всего через день после бегства Башара Асада заявил: «Идея единой суверенной Сирии - нереалистична». Израильский военный лектор Рами Симани пошел еще дальше: «Сирия — искусственное государство… Израиль должен добиться исчезновения Сирии. На ее месте появятся пять кантонов».
Это не риторика, это - политика. И она реализуется. Корни этой стратегии уходят более чем на семь десятилетий назад к так называемой «доктрине периферии», созданной Давидом Бен-Гурионом и Элияху Сассуном в первые годы существования Израиля. Ее логика была простой и беспощадной: поскольку Израиль не мог интегрироваться в арабский мир, он должен был окружить его, эксплуатируя внутренние разногласия в арабских государствах, расширяя права и возможности этнических и религиозных меньшинств.
Израиль может перерисовывать карты, эксплуатировать меньшинства, наносить удары по столицам и морить голодом детей, но он не может добиться перманентности с помощью бомбардировок и не может навсегда заставить замолчать регион.
Бен-Гурион сам сказал: «Наша цель — разгромить Ливан, Трансиорданию и Сирию… Затем мы разбомбим и двинемся дальше, захватив Порт-Саид, Александрию и Синай. Мы должны создать динамичное государство, ориентированное на экспансию».
По мере изменения региональной динамики менялись и цели Израиля. Египет заключил мир. Иранский шах пал. Турция сблизилась с палестинцами. Но главная цель — фрагментация — оставалась неизменной. Израиль применял эту формулу в Ливане, Ираке и Судане. Однако Сирия остается жемчужиной этой стратегии. Почему? Потому что Сирия — самое густонаселенное арабское государство, граничащее с Палестиной, и сирийцы воспринимают Палестину не как чужую страну, а как часть своей исторической, географической и духовной территории.
Именно поэтому Израиль последние десять лет налаживал отношения с курдскими и друзскими общинами, готовясь использовать их в качестве рычагов для будущей фрагментации. И теперь, с уходом Асада, это будущее наступило. Но Сирия — не конечная точка. Это лишь середина. Эксперты утверждают, что амбиции Израиля простираются глубже на «периферию» региона, причем под прицелом страны находятся Иран и Пакистан.
Но здесь кроется фатальный просчет Израиля: чем больше он расширяется, тем больше врагов наживает. Сначала он ищет союзников на периферии, а в итоге делает ее экзистенциально враждебной. Иран, Турция и Пакистан — некогда далекие соперники — теперь видят в Израиле не помеху, а прямую угрозу. Чем больше Израиль действует как региональная империя, тем больше регион начинает воспринимать его как колониальную державу. А колониальные империи, как напоминает нам история, недолговечны.
Будущее, о котором мечтает Израиль, – будущее господства и подчинения – не то, что позволит регион. Потому что народы этого региона уже пережили империи. Они похоронили крестоносцев, колонизаторов и тиранов. И они усвоили, что единственная достойная доктрина – это та, которая объединяет их, а не разъединяет.
Израиль не может построить свое будущее на руинах других стран и народов, потому что эти руины имеют память. А память - это не рана, это - оружие.
Рауф ШЕЙХОВ
Площадь Омейядов — это не просто перекресток, это душа Дамаска. Она возвышается как памятник сирийской гордости и арабскому достоинству. На ней красуется Дамасский меч, и она перекликается с наследием Омейядского халифата, некогда простиравшегося от Пиренеев до степей Центральной Азии. Именно на этой площади сирийцы всего восемь месяцев назад праздновали падение шестидесятилетней диктатуры Асада. И именно там, в разгар рабочего дня, Израиль нанес удар, зная, что площадь окружена международными и арабскими телеканалами, и что кадры будут бесконечно транслироваться по спутниковым каналам и в социальных сетях. Это была не просто бомбардировка. Это был акт унижения.
Это был театр, призванный шокировать и сирийцев и напугать арабов. Этот удар был не просто незаконным или аморальным, он был очередным шагом в долгосрочной доктрине, направленной на установление гегемонии Израиля в раздробленном, ослабленном, разделенном регионе.
Это не ново и не реакционно. Это основа стратегии, которой Израиль следует на протяжении десятилетий. После революции в Сирии и падения режима Асада Израиль совершил больше атак на Сирию, чем за все предыдущие десятилетия вместе взятые. Воздушные налеты стали обыденностью, даже банальностью, их цель — нормализовать нарушения, уничтожить суверенитет и подорвать позиции Сирии в регионе. Кстати, министр иностранных дел Израиля Гидеон Саар всего через день после бегства Башара Асада заявил: «Идея единой суверенной Сирии - нереалистична». Израильский военный лектор Рами Симани пошел еще дальше: «Сирия — искусственное государство… Израиль должен добиться исчезновения Сирии. На ее месте появятся пять кантонов».
Это не риторика, это - политика. И она реализуется. Корни этой стратегии уходят более чем на семь десятилетий назад к так называемой «доктрине периферии», созданной Давидом Бен-Гурионом и Элияху Сассуном в первые годы существования Израиля. Ее логика была простой и беспощадной: поскольку Израиль не мог интегрироваться в арабский мир, он должен был окружить его, эксплуатируя внутренние разногласия в арабских государствах, расширяя права и возможности этнических и религиозных меньшинств.
Израиль может перерисовывать карты, эксплуатировать меньшинства, наносить удары по столицам и морить голодом детей, но он не может добиться перманентности с помощью бомбардировок и не может навсегда заставить замолчать регион.
Бен-Гурион сам сказал: «Наша цель — разгромить Ливан, Трансиорданию и Сирию… Затем мы разбомбим и двинемся дальше, захватив Порт-Саид, Александрию и Синай. Мы должны создать динамичное государство, ориентированное на экспансию».
По мере изменения региональной динамики менялись и цели Израиля. Египет заключил мир. Иранский шах пал. Турция сблизилась с палестинцами. Но главная цель — фрагментация — оставалась неизменной. Израиль применял эту формулу в Ливане, Ираке и Судане. Однако Сирия остается жемчужиной этой стратегии. Почему? Потому что Сирия — самое густонаселенное арабское государство, граничащее с Палестиной, и сирийцы воспринимают Палестину не как чужую страну, а как часть своей исторической, географической и духовной территории.
Именно поэтому Израиль последние десять лет налаживал отношения с курдскими и друзскими общинами, готовясь использовать их в качестве рычагов для будущей фрагментации. И теперь, с уходом Асада, это будущее наступило. Но Сирия — не конечная точка. Это лишь середина. Эксперты утверждают, что амбиции Израиля простираются глубже на «периферию» региона, причем под прицелом страны находятся Иран и Пакистан.
Но здесь кроется фатальный просчет Израиля: чем больше он расширяется, тем больше врагов наживает. Сначала он ищет союзников на периферии, а в итоге делает ее экзистенциально враждебной. Иран, Турция и Пакистан — некогда далекие соперники — теперь видят в Израиле не помеху, а прямую угрозу. Чем больше Израиль действует как региональная империя, тем больше регион начинает воспринимать его как колониальную державу. А колониальные империи, как напоминает нам история, недолговечны.
Будущее, о котором мечтает Израиль, – будущее господства и подчинения – не то, что позволит регион. Потому что народы этого региона уже пережили империи. Они похоронили крестоносцев, колонизаторов и тиранов. И они усвоили, что единственная достойная доктрина – это та, которая объединяет их, а не разъединяет.
Израиль не может построить свое будущее на руинах других стран и народов, потому что эти руины имеют память. А память - это не рана, это - оружие.
Рауф ШЕЙХОВ
23 июл.03:12
22 июл.21:30
