Почему Пакистан и Талибан воюют друг с другом?
48-часовое прекращение огня между администрацией Талибана и Пакистаном обеспечило кратковременное, но тревожное затишье на одной из самых нестабильных границ в мире.
Теоретически перемирие — это передышка, момент, когда стихнут выстрелы и уляжется пыль после нескольких дней ожесточенных боев, унесших жизни десятков солдат и мирных жителей с обеих сторон. Однако на практике оно ощущается не столько как мир, сколько как передышка в незавершенном конфликте.
В течение нескольких дней, предшествовавших прекращению огня, на 2640-километровой афгано-пакистанской границе, известной как линия Дюранда колониальной эпохи, раздавались выстрелы. Свидетели описывают масштабы насилия как беспрецедентные для последних лет. Ситуация переросла из мелких стычек в настоящую войну.
Эти настроения отражают растущую тревогу – осознание того, что последние боевые действия – это нечто большее, чем просто обычные пограничные споры из-за территории или новых форпостов безопасности. Трения переросли в нечто более глубокое и системное, сигнализируя об опасном сдвиге.
Аналитики предупреждают, что перемирие мало способствует решению фундаментального кризиса, лежащего в основе насилия, – возрождения боевиков в Пакистане. Эта волна насилия неразрывно связана с возвращением Талибана к власти в Афганистане в августе 2021 года после вывода американских войск. То, что в Исламабаде когда-то праздновалось как стратегическая победа, с тех пор превратилось в кошмар безопасности.
Когда талибы захватили Кабул в августе 2021 года, шоковые волны распространились далеко за пределы Афганистана. В Пакистане последствия были особенно ощутимыми.
Победа Талибана воодушевила целый спектр боевых группировок — от исламистских боевиков, таких как ТТП и «Исламское государство Провинция Хорасан» (ИГПХ), региональный филиал ИГИЛ в Афганистане и Пакистане, до этносепаратистских группировок, таких как Армия освобождения Белуджей (АОБ), которая также выступает против китайских интересов в Пакистане.
К 2020 году в Пакистане наблюдалось устойчивое снижение числа нападений боевиков благодаря непрерывным военным кампаниям, начатым в 2014 году, ударам американских беспилотников, унесшим жизни ключевых лидеров, и внутренним разногласиям в экстремистских сетях. Однако этот прогресс быстро сошел на нет после падения Кабула.
Возрожденная ТТП перегруппировалась и расширилась, объединив отколовшиеся группировки и поглотив местные отделения «Аль-Каиды». Группировка активизировала атаки по всей провинции Хайбер-Пахтунхва (ХП), в то время как белуджские сепаратисты стали проводить все более изощренные атаки, включая теракты смертников с участием женщин.
По данным Пакистанского института исследований проблем мира (PIPS), базирующегося в Исламабаде аналитического центра по вопросам безопасности, в прошлом году число террористических атак в Пакистане возросло до самого высокого уровня с 2015 года, в основном из-за операций ТТП.
«С 2021 года ТТП вновь стала самой серьезной внутренней угрозой для Исламабада», — заявил директор PIPS Мухаммад Амир Рана. «Ее кампания терактов с участием смертников, убийств и засад воскресила воспоминания о самых кровавых годах в истории Пакистана».
Эскалация напряженности обнажила глубокую политическую дилемму для администрации Талибана. Кабул стоит перед суровым выбором: удовлетворить требования безопасности Пакистана, ограничив деятельность ТТП, или рискнуть спровоцировать внутренний раскол среди собственных боевиков.
Официально правительство Талибана отрицает укрывательство иностранных боевиков, представляя проблемы безопасности Пакистана как внутренние. Однако в частном порядке официальные лица признают, что любая военная кампания против ТТП может иметь катастрофические последствия.
Главное препятствие кроется в идеологическом родстве. Как отмечают аналитики, ТТП — это «по сути, фракция Талибана», связанная общей идеологией, семейными узами и многолетним опытом совместной борьбы. Многие представители Талибана называют пакистанских боевиков «мухаджирами» — термин, который исторически использовался для тех, кто искал убежища (в данном случае в восточных провинциях Афганистана) после крупных контртеррористических кампаний Пакистана, таких как операция «Зарб-и-Азб» в 2014 году.
«Режим Талибана рассматривает ТТП не как террористов, а как идеологических родственников и исторических союзников на поле боя», — считает Шаббир Ахмед, афганский журналист, в настоящее время живущий в Париже.
«Это родство проистекает из истории общих жертв: бойцы ТТП сражались и погибали бок о бок с афганскими талибами против американских войск».
Аналитики утверждают, что именно это чувство братства объясняет, почему все больше рядовых бойцов Талибана, как считается, присоединяются к отрядам ТТП или оказывают им помощь в трансграничных операциях против Пакистана.
«Несмотря на сообщения о директиве Верховного лидера Хайбатуллы Ахундзады, запрещающей членам Талибана воевать за пределами Афганистана, ее соблюдение остается непоследовательным, особенно в регионах, где личная и племенная лояльность стирает грань между идеологией и преданностью», — сказал Шаббир Ахмед.
Афганские власти опасаются, что выступление против ТТП может спровоцировать мятеж. «Жесткие действия против ТТП могут подтолкнуть боевиков в объятия конкурирующего ИГПХ», — заявил журналист.
Разочарованный нежеланием или неспособностью Кабула обуздать ТТП, Исламабад перешел от дипломатической осторожности к принудительному давлению, сочетающему военные удары, экономические рычаги и демографическую тактику.
Пакистанские военные теперь наносят авиаудары по территории восточного Афганистана, целясь, по их утверждениям, в укрытия пакистанских боевиков. Параллельно с этим Пакистан с сентября 2023 года принял решение о высылке более миллиона афганцев без документов, назвав этот шаг осуществлением «суверенного права». Это решение вызвало международную критику, но подчеркивает намерение Исламабада оказывать экономическое и политическое давление на Талибан.
Другие меры включают ужесточение визового режима на пограничном переходе Спин-Булдак-Чаман и ужесточение транзитной торговли с не имеющим выхода к морю Афганистаном. Эти шаги фактически подтолкнули Кабул к диверсификации своих торговых маршрутов и большей зависимости от иранского порта Чабахар.
«Хотя правительство Талибана на самом деле не представляет интересы афганского народа, его ответные действия получили широкую поддержку», - говорит журналист.
Последняя вспышка насилия знаменует собой новую опасную фазу. Кризис был спровоцирован серией последовательных нападений на пакистанские силы безопасности в Хайбер-Пахтунхве, в результате которых погибло несколько сотрудников.
Бои продолжались несколько дней, пока, как сообщается, по настоянию Катара и Саудовской Аравии не было достигнуто соглашение о прекращении огня. Однако через несколько дней насилие возобновилось. 15 октября Пакистан нанес авиаудары по Кандагару, политическому центру движения Талибан, за несколько часов до официального объявления прекращения огня.
Талибан слаб в ведении обычных боевых действий. Пакистан превосходит их в беспилотниках, самолетах и технологиях. Но у Талибана богатый опыт асимметричной войны, поскольку он годами вел войну с Соединенными Штатами. Именно поэтому они поддерживают ТТП против Пакистана.
У Афганистана нет ни технологий, ни военного потенциала, чтобы противостоять такой силе на равных. Но Афганистан может отправить ТТП и своих бойцов для совершения терактов-смертников и других атак на территории Пакистана.
Среди региональных аналитиков сложился консенсус в том, что напряженность будет нарастать. Основная проблема остается нерешенной: пока Кабул не признает присутствие ТТП и не начнет решительно бороться с ним, проблемы безопасности Исламабада будут сохраняться.
На данный момент Исламабад решительно перешел от осторожной дипломатии к более решительному военному подходу. Прекращение огня может дать время для международного посредничества, возможно, Китая, Катара или Саудовской Аравии, но, если подход Кабула не изменится структурно, граница останется пороховой бочкой…
Рауф ШЕЙХОВ
05 нояб.08:40
