Как крупные технологии и популизм попирают «западные ценности»
Крайне напряженная и поляризованная ситуация в США и ЕС создает беспрецедентные проблемы, особенно на фоне продолжающегося сдвига мирового порядка от однополярного к многополярному.
С начала XXI века мир оказался втянутым в череду кризисов: война с террором, мировой финансовый кризис, усиливающееся изменение климата, всемирная пандемия и возобновившееся соперничество великих держав. Эту непростую ситуацию еще больше усугубила Четвертая промышленная революция, наиболее ярким и всеобъемлющим примером которой является искусственный интеллект, а также кризис глобализации, подъем Китая и начало работы второй администрации Трампа.
Что касается последнего пункта, то президент США Дональд Трамп теперь оспаривает, если не отвергает, тот же самый мировой порядок, который Вашингтон создал, управлял и навязывал на протяжении последних восьми десятилетий. Его администрация использует свою новую армию крупных технологических компаний в стремлении к политической, экономической, культурной и социальной метаморфозе человечества.
Пока не ясно, станут ли эти крупные технологические игроки инструментом в руках Трампа, пропагандирующего идею «Америка прежде всего» или наоборот.
В современном лексиконе появились новые слова, объясняющие это эпохальное изменение, такие как технофеодализм, технооптимизм и «темное просвещение». Персонажи из крупных технологических компаний — где-то между генеральными директорами и гуру — теперь оказывают беспрецедентное влияние на политику, экономику и отношения между людьми и технологиями.
Некоторые из этих деятелей ежедневно оказываются в центре внимания, например, Илон Маск из Tesla, Сэм Альтман из Open AI и Марк Цукерберг из Meta, в то время как другие, похоже, чувствуют себя более комфортно, руководя из-за кулис. Некоторые воспринимаются как авангард «реакционного ускорения», в то время как другие, как соучредитель Palantir Питер Тиль, который был наставником вице-президента Дж.Д.Вэнса, расценивают этот период как «последние дни старого режима»; своего рода сумерки или, что еще хуже, апокалипсис.
Как европейские, так и американские либерально-демократические круги считают, что эти изменения несут фундаментальную угрозу демократии и западным обществам, а также «ценностям», на которых они построены. В то же время подъем крайне правых движений в США и Европе рассматривается как явная и реальная опасность, которая требует подхода «любой ценой», чтобы не допустить эти партии к власти.
Однако факты говорят о том, что некоторые из этих популистских сил уже у власти. Похоже, что подобные политические силы на подъеме и во многих европейских странах.
Любопытно, что не наблюдается особого сопротивления сомнительным тактикам и методам, используемым по всей Европе в попытках не допустить к власти крайне правых претендентов. Оправданы ли такие шаги, чтобы отстранить от власти якобы недемократических политических деятелей и движения? Кто в конечном итоге имеет право решать, кто в деле, а кто нет?
В обычные времена эта власть находилась бы в руках избирателей, но сейчас, похоже, настали трудные времена...
Рауф ШЕЙХОВ
С начала XXI века мир оказался втянутым в череду кризисов: война с террором, мировой финансовый кризис, усиливающееся изменение климата, всемирная пандемия и возобновившееся соперничество великих держав. Эту непростую ситуацию еще больше усугубила Четвертая промышленная революция, наиболее ярким и всеобъемлющим примером которой является искусственный интеллект, а также кризис глобализации, подъем Китая и начало работы второй администрации Трампа.
Что касается последнего пункта, то президент США Дональд Трамп теперь оспаривает, если не отвергает, тот же самый мировой порядок, который Вашингтон создал, управлял и навязывал на протяжении последних восьми десятилетий. Его администрация использует свою новую армию крупных технологических компаний в стремлении к политической, экономической, культурной и социальной метаморфозе человечества.
Пока не ясно, станут ли эти крупные технологические игроки инструментом в руках Трампа, пропагандирующего идею «Америка прежде всего» или наоборот.
В современном лексиконе появились новые слова, объясняющие это эпохальное изменение, такие как технофеодализм, технооптимизм и «темное просвещение». Персонажи из крупных технологических компаний — где-то между генеральными директорами и гуру — теперь оказывают беспрецедентное влияние на политику, экономику и отношения между людьми и технологиями.
Некоторые из этих деятелей ежедневно оказываются в центре внимания, например, Илон Маск из Tesla, Сэм Альтман из Open AI и Марк Цукерберг из Meta, в то время как другие, похоже, чувствуют себя более комфортно, руководя из-за кулис. Некоторые воспринимаются как авангард «реакционного ускорения», в то время как другие, как соучредитель Palantir Питер Тиль, который был наставником вице-президента Дж.Д.Вэнса, расценивают этот период как «последние дни старого режима»; своего рода сумерки или, что еще хуже, апокалипсис.
Как европейские, так и американские либерально-демократические круги считают, что эти изменения несут фундаментальную угрозу демократии и западным обществам, а также «ценностям», на которых они построены. В то же время подъем крайне правых движений в США и Европе рассматривается как явная и реальная опасность, которая требует подхода «любой ценой», чтобы не допустить эти партии к власти.
Однако факты говорят о том, что некоторые из этих популистских сил уже у власти. Похоже, что подобные политические силы на подъеме и во многих европейских странах.
Любопытно, что не наблюдается особого сопротивления сомнительным тактикам и методам, используемым по всей Европе в попытках не допустить к власти крайне правых претендентов. Оправданы ли такие шаги, чтобы отстранить от власти якобы недемократических политических деятелей и движения? Кто в конечном итоге имеет право решать, кто в деле, а кто нет?
В обычные времена эта власть находилась бы в руках избирателей, но сейчас, похоже, настали трудные времена...
Рауф ШЕЙХОВ
12 июн.17:47
12 июн.17:40
